Жительница Олонца, мать шестерых детей Надежда Смирнова вместе со своей семьей почти неделю провела в сарае. Туда ее по решению суда выселили судебные приставы. Оказывается, дом, в котором женщина живет уже двенадцать лет, числится в так называемом «нежилом фонде». И занимать его, по мнению властей, она не имеет права.
За что?
… Двор Надежды Смирновой завален мебелью. Шкафы стоят вперемешку с диванами, креслами и газовыми плитками. В кустах валяется забытый впопыхах игрушечный плюшевый ослик. Такое ощущение, что тут случилось то ли землетрясение, то ли наводнение. Впрочем, визит судебных приставов – все равно что стихийное бедствие.
– Сейчас, когда нас по центральным каналам показали и шумиха поднялась, мебель мне вернули, – вздыхает хозяйка. – Но ведь грузили-то ее мужики здоровые, они все покидали и уехали. Мебель и так плохонькая была, а теперь совсем развалилась. А новую я не скоро смогу купить.
Надежда Смирнова ведет нас в сарай, где ютится вся ее семья. Прямо на земляной пол они поставили диван и кровать, на разломанном столике сложены детские игрушки. В коробке копошатся котята, а на диване спит младший сын Надежды, двенадцатилетний Матвей. Надежда Григорьевна не может сдержать слезы, вспоминая о том, как на их вынужденное переселение отреагировали дети:
– Мы ведь сейчас здесь впятером живем, – на глазах у женщины появляются слезы. – Я с сыном, дочка и двое моих внучат. Всего у меня шестеро детей, но они уж выросли и в Питер переехали, только вот Матвейка со мной. Когда приставы к нам нагрянули, для детишек это настоящий шок был. Внук Данилка к каждому из них подошел и из игрушечного пистолетика как бы расстрелял. А уж когда мы их в этот сарай привели, Данила вообще не выдержал, закричал: «Бабушка, почему мы здесь должны спать, тут же коровка раньше жила?» Ну не должно же, не может так быть, чтобы дети оказались в таком месте! И за что нам все это?
Два дома
Этот вопрос Надежда Смирнова задает себе уже двенадцать лет подряд. Именно столько длится ее борьба за дом. Она пережила уже около тридцати судов. И, похоже, это еще не предел. В 1998 году она, не выдержав, ушла от мужа-алкоголика, прихватив детишек. Работала она тогда сторожем, поэтому ее начальник, пожалев женщину, разрешил ей пожить в пустующем доме, в котором раньше располагался социальный центр по работе с населением. Надежда Смирнова собственными руками восстановила разваливающийся домик: настелила новые полы, выложила печку, заново выстроила веранду. Поскольку официально дом все-таки числился нежилым, она попыталась решить эту проблему и обратилась в администрацию с просьбой перевести дом из нежилого фонда в жилой. Заодно она подписала и договор аренды с правом выкупа дома в собственность.
– Мне в администрации тогда сказали, что паспорт на дом утерян, – вспоминает Надежда Григорьевна. – Но объяснили, мол, дом бревенчатый на фундаменте. Это и в документах на аренду было прописано. Я зиму в нем прожила и жутко замерзла. Стала по весне его утеплять, и тут-то и выяснилось, что никакой он не бревенчатый. В итоге паспорт на дом все-таки отыскали, оказалось, он каркасно-засыпной, да еще и 1944 года постройки! А цену-то за него загнули почти как за новенький дом. По тем временам мне, как матери-одиночке, таких денег было просто неоткуда взять. К тому же из-за этой неразберихи с паспортом получилось, что арендую я один дом, а живу-то совсем в другом.
С этого и началось «хождение по мукам» Надежды Смирновой. Несколько раз она просила пересмотреть стоимость дома, но в ответ слышала только «вы же знали, что подписывали, какие теперь претензии?». Из-за арендной платы с администрацией Олонецкого сельского поселения у женщины тоже возникали постоянные скандалы, ей бесконечно повышали арендную плату. А в 2006 году, когда ей дали «добро» на перевод дома в жилой фонд, в администрации потеряли все оригиналы документов.
– Пришла в администрацию сама, а там сотрудники делают вид, что никаких документов я им не приносила. С тех пор я уже научена горьким опытом, всегда две копии себе делаю. А ведь дом, чей возраст приближается к семидесятилетнему рубежу, сейчас уже вообще ничего не стоит! Думаю, я за эти двенадцать лет уже арендной платой его выкупила.
В Олонце не проживает
У Надежды Смирновой за время судебных тяжб накопилась уже огромная стопка всевозможных бумаг. Есть среди них и очень интересные документы. Так, например, еще двенадцать лет назад она, как многодетная мать-одиночка, встала в очередь на улучшение жилищных условий. Ее номер в очереди был то ли восемьдесят третий, то ли восемьдесят седьмой. А теперь Надежда Смирнова уже триста шестьдесят первая! Как такое возможно? Более того, в ответ на требование прояснить ситуацию из администрации пришел удивительный ответ. В нем черным по белому указано: Надежда Смирнова в Олонце не зарегистрирована, проживает в Санкт–Петербурге, посему в улучшении жилищных условий не нуждается и в очереди вообще не стоит:
– Абсурд какой-то, – пожимает плечами Надежда Григорьевна. – Вот мой паспорт, здесь ясно видно, что зарегистрирована я в Олонце.
Не лучше повел себя и отдел опеки и попечительства над несовершеннолетними администрации Олонца. Когда расстроенная женщина обратилась туда за помощью, объяснив, что маленькие дети просто не могут жить в сарае, ей предложили… отправить их в один из детских приемников в Петрозаводске!
– В общем, помощи я нигде не нашла, – вздыхает Надежда Смирнова. – Кругом я виноватая оказалась. Когда администрация в очередной раз подала в суд и обвинила меня в том, что я незаконно занимаю нежилое помещение, сил бороться уже не было. Помогали мне судебные приставы, иначе бы я уже год назад оказалась на улице. А они за меня боролись, добились отсрочки исполнения решения суда. Но все равно рано или поздно выселить нас пришлось бы. Вот это и произошло. Я одного не понимаю: почему мне столько лет это нежилое помещение сдавали в аренду, если на самом деле в нем жить нельзя?
Вполне возможно, что властям приглянулся земельный участок, на котором стоит дом. Все-таки самый центр города, рядом – речка, такая земля наверняка дорого стоит. Впрочем, администрация уповает на то, что Надежда Смирнова никакая не бездомная. У нее ведь есть квартира, в которой она когда-то жила с мужем. Пять лет назад мужчина умер, так что ничто не мешает Надежде Григорьевне переехать туда обратно.
– Да только вот квартира-то уже давно пришла в непригодное состояние, – объясняет женщина. – Полы провалились, крыша обрушилась. А меня в администрации уверяют, мол, нормальные там условия, жить можно. Квартира у нас в социальном найме находилась, так что я предложила: или ремонтируйте ее за свой счет, или забирайте обратно, мне она не нужна, отдайте мне лучше дом. В итоге – ни ремонта, ни дома… А ведь в нашей неблагоустроенной квартире ремонта теперь надо тысяч на триста делать… ( в том, что квартира действительно непригодна для проживания, мы убедились собственными глазами. – Прим.ред.)
Астахов поможет
После того, как история Надежды Смирновой прогремела на всю Россию и ей заинтересовался даже уполномоченный по правам ребенка России Павел Астахов, ключи от дома женщине вернули. И даже пообещали оставить ее в покое. Но Надежда Смирнова пока боится заносить обратно поломанную мебель – вдруг опять что случится? Тем более скоро ей опять предстоит суд – в администрации Олонецкого городского поселения чудесным образом нашлись деньги на ремонт заброшенной квартиры Надежды Смирновой. Так что после завершения ремонта их могут выселить туда.
Что думают обо всем этом власти Олонца, нам выяснить так и не удалось. Глава Олонецкого сельского поселения Виктор Ефремов постоянно оказывался то занят, то в отъезде. Правда, год назад, когда история с выселением еще только начиналась, специалисты администрации были более разговорчивы.
– У нас есть информация, что Надежда Смирнова вообще использует дом под дачу и живет там только летом. А зимой соседи не видят, чтобы дым из трубы шел и печка топилась, – сообщили в администрации. – Квартиру же свою, которая от мужа досталась, она сама запустила. А так ведь нормальная там была квартира.
Странно, зачем бы Надежда Григорьевна стала так отчаянно биться за летнюю дачу. И не иначе, как в сарай она переселилась просто из принципа, в знак протеста. Конечно, формально администрация Олонецкого сельского поселения имеет права на дом, где живет Надежда Смирнова. И может распоряжаться им по своему усмотрению.
Формально чиновники все умеют делать, а когда научатся и по-человечески?
