Судья Петрозаводского городского суда Александр Смирнов, неделю назад объявивший процесс по делу о поджоге Екатерининской церкви открытым, перевел его в закрытый режим.
Все началось с того, что судья обратился к присутствующему в суде журналисту газеты «Карельская Губернiя» с предупреждением: мол, не нужно писать подробные репортажи из зала судебных заседаний. Это обращение само по себе выглядело странным. На протяжении последних десяти лет наше издание систематически подробно освещает все резонансные судебные процессы, однако подобное требование от судьи прозвучало впервые.
Законное право
Дело Максима Мазуровского, дело бывшего замминистра промышленности и природных ресурсов Валерия Панова, дело организованной преступной группировки «Карловские», дело сегежского «чистильщика», дело генерал-майора Канамата Баташева, разбившего под Бесовцом военный истребитель, дела врачей, по вине которых умирали пациенты, сложнейший и самый продолжительный в истории Карелии «Кондопожский» процесс – этот список можно продолжать бесконечно. Журналисты «Карельской Губернiи» всегда подробно освещали ход судебного следствия по каждому громкому уголовному делу, потому что уверены: жители Карелии имеют право знать, как идет процесс.
Дело о поджоге Екатерининской церкви – не менее резонансное, чем все перечисленные выше. Эта история коснулась огромного количества людей. Как признался настоятель храма отец Андрей Верещагин: «Первый месяц люди приходили в слезах и делились своей скорбью. Они шли сплошным потоком». Полагаем, сейчас все эти люди имеют право на то, чтобы быть в курсе происходящего в зале судебных заседаний.
Увы, у судьи Александра Смирнова другое мнение. Председательствующий попробовал запретить журналисту «Карельской Губернiи» цитировать показания свидетелей, выступающих в процессе. Будто бы не знал, что подобное требование представляет собой запрещенное законом вмешательство в профессиональную деятельность редакции. Журналисту ничего не оставалось, как напомнить судье о том, что освещать ход открытого судебного заседания – его законное право. Реакция не заставила себя долго ждать. Вооружившись уголовно-процессуальным кодексом, председательствующий по ходатайству прокурора объявил процесс по делу предполагаемого поджигателя Екатерининской церкви закрытым.
– Как мне известно, в Интернете появлялись публикации, где были дословно процитированы показания свидетелей, – пояснил свою позицию прокурор Дмитрий Пшеницын. – Я полагаю, что это нарушает принцип состязательности сторон, поскольку иные свидетели по делу могут читать данные показания и каким-то образом менять те показания, которые они должны (!) дать в судебном заседании. Поэтому я считаю необходимым удалить из зала представителя средств массовой информации и ввести закрытый режим судебных заседаний.
Что тут скажешь? Удивительное рядом! В уголовно-процессуальном кодексе, который во время своей пламенной речи держал в руках гособвинитель, нет статьи, которая бы позволяла закрыть судебные заседания по этим основаниям. Кроме того, не очень понятно, как могут изменить в судебном процессе показания те, кто даже не приходит. Явка свидетелей крайне низкая, прокурор просто зачитывает то, что они говорили на следствии. Тех же, кто приходит в зал судебного заседания, первым делом предупреждают об ответственности за дачу ложных показаний.
Интересы безопасности
Разумеется, судья закрыл для посторонних глаз процесс по другим, заметим, не менее странным основаниям. Александр Смирнов сослался на два пункта ч.2 статьи 241 УПК. Первый из них гласит о том, что закрытое судебное разбирательство допускается, если его открытость может привести к разглашению государственной или иной охраняемой федеральным законом тайны. По этому поводу судья сказал: «В этом судебном заседании будет допрашиваться оперуполномоченный, ему могут быть заданы вопросы, относящиеся к формам, способам, методам оперативно-разыскной деятельности, специфике проведения оперативно-разыскных мероприятий, что в соответствии с законом РФ «Об оперативно-разыскной деятельности» относится к тайне, охраняемой законом». Не поспоришь. Только при чем здесь весь судебный процесс? Судья вполне мог закрыть только часть заседания, когда будут допрашивать оперативника.
Со вторым пунктом, на который сослался судья, ситуация еще более нелепая.
– Суд считает, что обязан обеспечивать интересы безопасности участников судебного разбирательства, а цитирование показаний свидетелей без их согласия, мне кажется, противоречит интересам безопасности уже допрошенных свидетелей, – пояснил Александр Смирнов.
Интересно, как могут сказаться на безопасности бухгалтера церкви ее показания о том, что, покидая храм, они вместе с казначеем все тщательно проверили и даже заглянули в печь? Или показания случайного прохожего о том, что он слышал звук взрывного характера и вызвал пожарных, заметив пламя? Особенно странной эта забота о безопасности свидетелей выглядит на фоне того, что сами свидетели просьб относительно того, чтобы сделать процесс закрытым, не заявляли и не возражают против присутствия СМИ. Более того, на первом судебном заседании, когда приехали телевизионщики, никто даже не был против того, чтобы их показания снимали на видеокамеру и показывали по ТВ. Так в чьих интересах, спрашивается, действовал судья, вынося столь странное решение в разгар процесса?
Как бы то ни было, теперь о том, что происходит за закрытыми дверями зала судебных заседаний, остается только догадываться. Напомним: подсудимый категорически отрицает свою вину, уверяя, что ранее сознался в поджоге Екатерининской церкви лишь потому, что опасался оперативника, который сопровождал его во время всех следственных действий.
