В сентябре в Петрозаводске произошла страшная трагедия: погиб девятилетний Максим, воспитанник детдома №4. Мальчик вместе с товарищами где-то нашел канистру с бензином, ребята развели костер и ради баловства плеснули горючее в огонь. Максим вспыхнул, как факел. Когда его потушили, тело было обожжено на 50 процентов. Мальчика перевезли в Москву в один из лучших ожоговых центров. Но врачи оказались бессильны: Максим несколько дней пролежал в коме, а потом умер.
Так звучит официальная версия случившегося. Но, как сейчас выясняется, детдомовец погиб вовсе не от ожогов, а от сильнейшего отека мозга, вызванного… отравлением ядовитыми парами.
Позже специалисты ожогового центра признались: они несколько дней не могли понять, почему не могут контролировать развитие отека и откуда он вообще взялся. И только когда сотрудники детского дома объяснили им, что в тот день мальчик был, как принято говорить у токсикоманов, «надышан», а пакет с бензином оказался у него в руках не из простого баловства, а с вполне конкретной целью, все встало на свои места. Даже бывалые врачи пришли в шок от тех необратимых изменений, которые произошли с мозгом девятилетнего ребенка. С ожогами они бы еще могли справиться – и не таких вытягивали. А вот с последствиями токсикомании – увы, нет.
Токсикоманы
Директор экспертно-правового партнерства «Союз» Игорь Пальцев уверен: в смерти мальчика виновны не огонь и не бензин, а равнодушные карельские чиновники. Этой трагедии могло бы не случиться, обрати они чуть раньше внимание на проблемы юных токсикоманов. В детдоме №4 токсикоманят уже не первый год. И городские, и республиканские чиновники в курсе, но предпочитают делать вид, будто ничего не происходит.
– Еще в ноябре прошлого года я как представитель общественного совета при МВД вместе с сотрудниками полиции участвовал в рейде по ночным улицам города, – вспоминает Пальцев. – Мы наткнулись на группу мальчишек. Они были измазаны клеем и были неадекватны. Выяснилось, что они живут в детдоме №4. Мы их решили туда отвезти. Как только я переступил порог здания, в нос ударил сильнейший запах клея. Я сначала подумал, что в детдоме ремонт идет. Но ребята рассмеялись и объяснили: мол, да нет, у нас так постоянно. Я поразился, насколько маленькие дети осведомлены в этой теме – они мне целую лекцию прочитали, что «вштыривает», что нет, от чего можно «улететь».
Оказалось, детдомовцы уже давно не стесняются нюхать клей и другие токсические вещества прямо у себя в спальнях. Походив по комнатам, Пальцев стал свидетелем страшной картины: мальчики, некоторым из которых на вид не больше семи лет, демонстративно сидели с пакетами и даже не пытались спрятаться. А в одной из спален «надышанный» подросток швырнул в своего товарища тумбочку. В соседней комнате малыши пытались уснуть под этот грохот.
Игорь Пальцев разослал тревожные письма во все инстанции, включая карельский Минздрав, Министерство образования республики и уполномоченного по правам ребенка в Карелии. В мае он снова наведался в детский дом и застал все ту же картину. Опять письма – и опять молчание. Реакции от чиновников не последовало. И, скорее всего, не случись трагедия, так бы все и оставалось до сих пор. Зато сейчас чиновники засуетились, собирают совещания, ищут виноватых. И похоже, им это удалось – во всем обвинили Елену Красникову, директора детского дома №4.
Выгодно замалчивать
Елена Красникова стала директором детдома меньше года назад. Проблема же существовала и до нее. Дети попадают в детдом уже готовыми токсикоманами.
– Когда я шла работать в этот детдом, то подозревала, что там может происходить, – говорит Елена Красникова. – Но даже не догадывалась, каков масштаб происходящего. Восемь воспитанников детдома – с официальным диагнозом «зависимость от летучих токсических веществ», трое – с диагнозом «злоупотребление», еще 18 состоят на учете у наркологов. В основном это мальчишки в возрасте от 14 до 16 лет, но есть и один совсем маленький. Сейчас ему 11 лет, но официальный диагноз ему поставили еще в прошлом году. Мер воздействия на таких подростков у нас нет никаких. Детский дом – открытого типа, они что хотят, то и делают. Нам даже нельзя задержать, схватить за руку, обыскать, чтобы отобрать спиртное или сигареты. Остается только пакеты за ними подбирать. Отбирать клей у ребят никто не решается, воспитатели в такие моменты вообще боятся к ним подходить. Были случаи, когда воспитанники замахивались на нянечек, а один из парней вообще набросился на бывшего директора. Кто-то из токсикоманов еще и пиво сверху «заливает», чтобы ощущения были лучше, а кто-то душит себя – на грани жизни и смерти они испытывают особое наслаждение. Как, спрашивается, сохранить таких детей? К нам в детдом даже «скорая» отказывается приезжать. Мне как-то предложили погулять с «надышанным» ребенком и дать ему молочка…
Красникова уверена: чиновникам было просто выгодно замалчивать проблему и делать вид, что ничего не происходит. Потому что найти выход из этой ситуации никто не может. Или не хочет? Доходит до абсурда: директору детдома специалисты республиканского наркологического диспансера отвечают, что токсикоманы… не относятся к наркоманам, поэтому лечить их в диспансере не будут! Максимум, что у нас делают с такими детьми – отправляют в лечебницу в Матросы на пару недель. Там юным токсикоманам снимают так называемые побочные эффекты зависимости. Лечить саму зависимость никто не берется. После возвращения из клиники подростки уже на третий день снова хватаются за пакеты. Вот вам и все лечение. У Елены Красниковой даже таблица специальная составлена, по ней видно, сколько лет токсикоман находится в детдоме и сколько времени он при этом провел в «психушке». Обычно получается, что где-то четверть. А толку – ноль.
– Меня удивляет позиция нашего Минздрава, – говорит Елена Красникова. – Казалось бы, вот она, проблема. Давайте собираться вместе и ее решать. Но вместо этого все перекладывают ответственность друг на друга. В итоге детский дом остается один на один со своей бедой.
Дело в воспитании?
Еще весной, после того как о проблеме стало известно общественности, чиновники предложили Красниковой «оригинальное» решение проблемы. В Минобразования решили на лето распределить юных токсикоманов по районным детским домам. Правда, успели отправить только двоих подростков, помешала вспышка чесотки. Один из токсикоманов попал в Олонецкий район, на закрытую турбазу детдома, расположенную в лесу. Клей там достать было негде, месяц мальчик им не дышал и неожиданно сам осознал, что ему это больше ни к чему. Другого подростка «откомандировали» в Сегежский детский дом. Уже на второй день пребывания там он надышался клеем, а на третий день подбил на это занятие еще двух воспитанников дет-
дома, которых только-только пролечили в психбольнице. На четвертый день парень украл деньги и сбежал в Петрозаводск.
Сейчас Елену Красникову пытаются подвести под увольнение, в детдом постоянно приходят с проверками. За случай с Максимом ей грозит выговор. Директор считает, что стала неудобна некоторым карельским чиновникам, которые должны заниматься проблемами детей, потому что решилась откровенно говорить о вещах, о которых принято было молчать. Говорят, проблемы с токсикоманами есть и в других детских домах, просто их директора предпочитают помалкивать.
– Можно менять директоров детского дома сколько угодно, но проблема от этого не решится, – справедливо замечает Красникова. – Вылечить токсикоманов можно только в специальном закрытом учреждении, которого нет в Карелии. Но они есть в том же Питере. Дайте нам ресурсы, мы готовы работать с такими детьми, покупать для них услуги, раз бесплатно их никак не вылечить. Я много раз пыталась поднять вопрос о финансировании. И мне ясно дали понять, что дополнительных денег на лечение моих воспитанников никто выделять не будет, все нужно делать в рамках нашего бюджета. Помню, на одном из совещаний Минздраву и Министерству образования дали поручение рассмотреть возможность создания специализированного учреждения для таких детей, Минфину – рассмотреть возможность увеличения финансирования, чтобы мы могли купить услуги врачей, а Наркодиспансеру нужно было рассмотреть возможность пролечить таких детей. Ни один из этих пунктов до сих пор не выполнен, хотя все сроки уже вышли.
Шанс на жизнь
Похоже, чиновникам проще гонять бумажки из кабинета в кабинет и создавать видимость работы. В том же карельском Минздраве нам так и не смогли объяснить, что конкретно сделано для решения проблемы. И было ли сделано вообще. В карельском же Наркодиспансере уверенно заявляют: лечить юных токсикоманов можно и нужно. И наши врачи якобы даже готовы это делать. Но специалисты диспансера сами себе противоречат. Сначала уверяют, что возьмутся помочь подросткам. А уже через пару минут заявляют, что таким детям требуется лечение в стационаре закрытого типа, которого у нас в Карелии нет.
– Лечение токсикомании – это длительный процесс, – объясняет главный врач диспансера Дмитрий Акимов. – Он может затянуться на годы. Причем больным необходимы не только помощь психологов и психиатров, но и четкая мотивация, осознание того, что у них есть проблема и они готовы с ней разбираться. Если детей силой поместить в закрытую больницу, это не даст результата.
Акимов считает, что нужно разбираться в причинах происходящего, выяснять, почему именно в детдоме №4 такая высокая численность токсикоманов:
– Воспитатели тоже могут быть причастны к случившемуся. Есть ведь такое понятие, как созависимость. То есть люди, окружающие больных, ведут себя неправильно и тем самым подталкивают их к дурной привычке. Так что с персоналом детдома тоже нужно работать.
Получается, варианты есть. Так, может, хватит закрывать глаза на проблему? Тем более когда речь идет о детях, которым еще можно помочь и которые достойны шанса на нормальную жизнь.
