Уже три года Ирина Каламаева работает директором в реабилитационном центре для лиц без определенного места жительства «Преодоление». Каждый день сталкиваясь с беспробудно пьющими, потерянными для общества людьми, Ирина не теряет оптимизма и веры в то, что доброта спасет мир. И старается быть доброй ко всем, кто живет в центре. Как у нее это получается, как не сдают нервы – загадка.
Журналист – это кто такой?
– Чтобы быть социальным работником, им нужно родиться. Я всю свою жизнь чувствовала, что хочу работать с людьми, помогать им. Правда, пришла к этому не сразу. Я работала в школе в Муезерском районе (туда уехала после учебы по распределению). Пописывала статьи в местную газету. И редактор газеты предложил перейти к ним работать. Журналистом. Я не ушла. Такой профессии, как журналист, для меня не существовало. Женщины в то время знали три профессии: учитель, продавец и врач. А журналист – это кто такой? Потом мы еще раз с ним увиделись, снова позвал. Сказал, что я человек социально-направленный, там мое место. И я решилась. В результате отработала 11 лет корреспондентом в газете «Пудожский вестник».
Потом произошла перестройка, мне стало трудно работать. Когда ты 11 лет не растешь, становится плохо. Наступает кризис. Проработать корреспондентом пять-семь лет хватает за глаза. Меня позвали на должность начальника Центра социальной работы Пудожского района. Испугалась: я корреспондент, а тут начальника предлагают… Но подумала и согласилась. Первые три месяца была бессонница. Я мало что понимала в бухгалтерии. Да я еще и учиться начала в Академии госслужбы. Много работала, диплом по ночам писала. А когда учеба закончилась и стало легче, встал вопрос о переезде. Надо было детей учить. Я не хотела, чтобы они уехали в Петрозаводск и жили там без нас.
Муж и дети уехали, сняли квартиру, а я пыталась найти в Петрозаводске работу, живя в деревне. Закинула резюме в администрацию Петрозаводска. Мне позвонили через полгода из Управления соцзащиты. И когда я услышала: работа с лицами бомж, я подумала: «Боже мой! Как же с ними работать, с людьми самого дна? Страшно, непрестижно…» Но очень хотелось работать в Петрозаводске. Посоветовалась с друзьями, решила соглашаться. В конце концов что-то новое, да и сфера моя. И пошла…
Я их вижу
Меня многие спрашивают: «Как ты можешь с ними работать?» Работа с людьми – это просто мое. То, что они грязные, вонючие, – ерунда. Ну пока обрабатываем человека – потерпим. Потом же его отмываем и он становится обычным. Чистым, нормальным человеком. Я ношу с собой визитки, буклеты. Если вижу бомжа, даю ему визитку и говорю, чтобы приходил к нам. Деньги в городе даю. На маршрутку: езжай, мол, по такому-то адресу.
Мне кажется, когда я только приехала сюда, бомжей было больше. Хотя кто его знает. Как-то вез меня таксист, разговорились. Узнал, где я работаю, сказал: «Вы знаете, я не вижу бездомных на улицах». А я говорю: «А я их вижу. Потому что я их знаю». Сказала ему, что, если увижу их в окошко, покажу. И показала. Они с виду могут быть нормальными, но я знаю: это бомжи… Со мной и многими сотрудниками центра они на улице здороваются. Рассказывают о своих успехах. Я их расспрашиваю о жизни. Как со старыми друзьями общаемся.
Терпеть нельзя
– Привыкаешь к тому, что они пьют. Нормально реагируешь. Обидно, когда грубят, оскорбляют, но я к этому спокойно отношусь. Это же болезнь, он завтра не вспомнит, что сказал. Их «спасибо» стоит всех трудов… Единственное обидно, что позитивных моментов мало. Мы отдаемся работе на 100 процентов, а результат работы видим на двадцать. Вот все делаем, а экономическая ситуация в стране такова, что никуда не деться. На улице оказаться человеку очень легко. Отмоем его, накормим, документы сделаем. Он жилье найдет, работу. Потом чуть немного пошатнется, и все – опять на улице. И мы начинаем все снова… Радуемся, когда в интернат отправляем. Тут мы понимаем, что сделали все, что на улицах грязный и вонючий он уже не появится.
Среди бомжей много людей возраста 40-60 лет. У многих проблемы с женами – те их гонят. Оно и понятно… Кто долго сможет терпеть пьющего? А они оставляют все жене и уходят на улицу. Кто-то терпит, конечно, до последнего, но терпеть нельзя.
Трудовой стаж – полдня!
Я всех всегда жалею, меня мой заместитель ругает за это. Есть, правда, люди, которых жалеть сложно. Продержала его два месяца, а он пил беспробудно все это время. Ему 46 лет, а за всю жизнь официально отработал полдня рабочего времени. Представляете, как жил человек? Полдня! Это если сравнить с моим двадцатипятилетним стажем…
Я отношусь к людям так, как хочу, чтобы они относились ко мне. Это девиз. Для бездомных продукты из дома приношу. И не только я, все мы. Сварили что-то, принесли бульон. А о них больше просто заботиться некому. Вот у нас тут есть мужчина, который умирает от рака. Раньше он у нас жил, потом ушел. Помним его круглолицым, красивым, всегда улыбающимся. Потом я его на улице встретила и ахнула: глаза запавшие, худой. С раком лежат дома, но дома у него нет. Так что мы его приютили. Ему нужны особое питание, лекарства. Все покупаем на свои деньги. Жалко его: тает на глазах. И ничего не сделаешь.
Работать надо
Наверное, сопереживание в людях – от Бога. Не каждый сможет терпеть и, главное, хотеть помогать. Важно понимать, что они не взяли и захотели стать бездомными. А был трудный период, оступились, сломались…
Меня, наверное, в жизни спасает то, что я оптимист. Когда я сидела в декретном, муж работал один. И дома не было даже хлеба. Мы только картошку ели во всех видах, потому что ее сажали и ее хватало. И вот как-то дочь из школы принесла пакет хлеба – собрала его в столовой. И когда она мне этот пакет с хлебом протянула, я отвернулась и еле сдержалась, чтобы не заплакать. Вот как можно так жить? Боже мой! Я была в шоке от осознания, что мы до такого докатились!
Пережили этот период, конечно… Я стараюсь много работать, чтобы мои дети подобного не испытывали никогда. Я и своим бездомным говорю: «Вот когда вы будете работать, у вас не будет хватать времени на всякую ерунду».
Думай позитивно
Вообще, мне кажется, что Бог всегда меня сопровождает. Мужа, помню, взяли на работу в тот момент, когда было совсем плохо: я училась, не хватало денег. И он как раз три года работал, пока я училась. Думаю, Бог мне дал эти деньги, чтобы я заплатила за учебу.
Все от наших мыслей в голове. Я в это верю. Они должны быть позитивными, а поступки – хорошими. И к людям надо относиться по-доброму. Не надо в словах искать подтекст. Надо радоваться каждому дню, каждому прожитому часу. Вот я иду – хорошая погода. И так мне хорошо! Или вот тополя спилили под окнами – жалко. Но ищу позитив: может, светлее будет в комнате.
При этом у нас кредит на квартиру. Я не только директором работаю (смущенно улыбается). Посуду мою в кафе, скатерти сейчас в одном ресторане гладить буду. После этой работы иду на другую… Муж тоже работает в спецшколе, с несовершеннолетними преступниками. Учителем физкультуры. Нам есть что обсудить. Я все думаю: «Эти дети ведь вырастут и, наверное, придут потом к нам». Круговорот. И когда наши дети шалят, мы им говорим: «Парни, вы бы хоть нас поберегли!»
Иногда устанешь, все достанет. Думаешь: «Сколько можно биться с этими пьяницами? Я 23 года на юге не была! В этом году случайно поехала сопровождать в Крым детский лагерь. Так хорошо было! Поняла, почему люди каждый год на юг ездят. Но я с радостью хожу на работу. Я здесь еще не все дела сделала. Еще ремонт нужен, отделение социальной гостиницы хотим открыть, отделение ночлежки…
